для команды ВФР, 2 лвл, драбблы
Название: Тьма
Автор: _lumos_
Бета: топо
Размер: драббл (364 слова)
Пейринг/Персонажи: ОМП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: таймлайн - 1793 год, где-то в Бретани
Дым всё ещё поднимался над угасающим костром тонкой, подхватываемой ветром, струей. Люди, расположившиеся вокруг огнища, пытались устроиться на ночлег при тусклом свете потрескивающих поленьев. Где-то рядом гремел котелком совсем ещё юный рядовой.
— Эй, потише там! — прикрикнул на него сержант.
Он только-только задремал. Их батальон добрых три дня шагал по лесу, делая лишь короткие привалы и вновь упорно продолжая двигаться вперёд: по мнению генерала, республиканцы не преминут воспользоваться задержкой в передвижении армии роялистов.
Впереди замаячили башни очередного замка, когда батальону наконец было позволено расположиться на ночлег. Солдаты, несмотря на дикую усталость, в скором времени разбили лагерь, быстро, но скудно, поужинали и поспешили улечься. Вставать нужно было с рассветом.
— Простите, — жалобно отозвался солдат. — Я быстро.
Жак, так звали молоденького солдата, действительно очень скоро появился у костра и тоже стал стелиться. Он был зачислен в их батальон относительно недавно, не бывал ни разу в настоящем сражении, и его, не сговариваясь, поставили ответственным за кухню. Другое дело — было бы из чего готовить.
— В следующий раз ты сразу же отправишься чистить котелок, а не будешь болтать с другими, — заметил ему старик, который до этого весь вечер сидел молча.
Можно было разглядеть лишь его седые усы, однако весь батальон (кто еще не уснул) безоговорочно узнал в нём мсье Корманна. Этот бывший служитель королевской почты ненавидел Друэ, а в батальоне его звали просто «Мсье». Исключительно из-за уважения к его возрасту, положению и необычайной храбрости на поле битвы. Впрочем, известно, что старики, которым уже ничего терять, всегда храбрее молодых.
— Эй, Мсье, не будь с ним так строг, — опять заговорил сержант, который, по всей видимости, не успел ещё вторично уснуть. — Он мог бы быть твоим сыном.
У мсье Корманна, вдовца, действительно был единственный сын возрастом чуть старше Жака.
— Мой сын предал короля, и значит: свою семью — тоже.
— Его сын сражается за этих проклятых республиканцев, — шепнул сержант Жаку, который, кстати, уже начал клевать носом.
— Сражался, — спокойно поправил его мсье Корманн. — На прошлой неделе я собственноручно перерезал ему горло в стычке у Сен-Когара.
В последний раз треснул костер, и лагерь накрыла кромешная тьма. Она напоминала ту, что опустилась несколько лет назад на судьбы всей Франции.
— Эй, потише там! — прикрикнул на него сержант.
Он только-только задремал. Их батальон добрых три дня шагал по лесу, делая лишь короткие привалы и вновь упорно продолжая двигаться вперёд: по мнению генерала, республиканцы не преминут воспользоваться задержкой в передвижении армии роялистов.
Впереди замаячили башни очередного замка, когда батальону наконец было позволено расположиться на ночлег. Солдаты, несмотря на дикую усталость, в скором времени разбили лагерь, быстро, но скудно, поужинали и поспешили улечься. Вставать нужно было с рассветом.
— Простите, — жалобно отозвался солдат. — Я быстро.
Жак, так звали молоденького солдата, действительно очень скоро появился у костра и тоже стал стелиться. Он был зачислен в их батальон относительно недавно, не бывал ни разу в настоящем сражении, и его, не сговариваясь, поставили ответственным за кухню. Другое дело — было бы из чего готовить.
— В следующий раз ты сразу же отправишься чистить котелок, а не будешь болтать с другими, — заметил ему старик, который до этого весь вечер сидел молча.
Можно было разглядеть лишь его седые усы, однако весь батальон (кто еще не уснул) безоговорочно узнал в нём мсье Корманна. Этот бывший служитель королевской почты ненавидел Друэ, а в батальоне его звали просто «Мсье». Исключительно из-за уважения к его возрасту, положению и необычайной храбрости на поле битвы. Впрочем, известно, что старики, которым уже ничего терять, всегда храбрее молодых.
— Эй, Мсье, не будь с ним так строг, — опять заговорил сержант, который, по всей видимости, не успел ещё вторично уснуть. — Он мог бы быть твоим сыном.
У мсье Корманна, вдовца, действительно был единственный сын возрастом чуть старше Жака.
— Мой сын предал короля, и значит: свою семью — тоже.
— Его сын сражается за этих проклятых республиканцев, — шепнул сержант Жаку, который, кстати, уже начал клевать носом.
— Сражался, — спокойно поправил его мсье Корманн. — На прошлой неделе я собственноручно перерезал ему горло в стычке у Сен-Когара.
В последний раз треснул костер, и лагерь накрыла кромешная тьма. Она напоминала ту, что опустилась несколько лет назад на судьбы всей Франции.
Название: Доверие
Автор: _lumos_
Бета: топо
Размер: драббл (558 слов)
Пейринг/Персонажи: Сен-Жюст, Леба, ОМП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: таймлайн - 1793 год, Страсбург
Холодный ноябрьский ветер почти срывает с него шляпу, но молодой человек слегка придерживает её и хмуро кивает офицеру, командующему ротой солдат. Офицер даёт отмашку и кричит сквозь ветер: «Пли!» Раздаётся стройный ряд выстрелов, и три человека в шанлонских сюртуках оседают на землю. Казнь свершилась.
У этого молодого человека волнистые пряди волос цвета каштана, выбившиеся из-под шляпы, серьга в левом ухе и полный решимости взгляд. Позади него стоят два генерала и перешёптываются, но человек с серьгой лишь краем уха следит за их беседой:
— Расстрел троих гражданских, вот так просто?
— Просто, если тебя зовут Сен-Жюстом. А это были спекулянты и мошенники, между прочим.
— Он ещё так молод, а уже комиссар Конвента. Да что он вообще знает об армии?
— Достаточно, чтобы ему доверял Конвент с Робеспьером во главе.
Имя молодого человека действительно Луи Антуан Сен-Жюст. Он полон стремлений, идеалов, желания хоть что-то изменить в Страсбурге и гнева из-за неудач революционной армии. Сен-Жюст надевает перчатки и сходит с крыльца мэрии, заворачивает к флигелю, где обычно они с Леба планируют продвижение рейнской армии. Сен-Жюст очень хочет дойти до Ландау.
— Филипп, мы должны взять Ландау хотя бы к концу нивоза… — начинает Сен-Жюст, переступая порог и наклоняя голову, чтобы не удариться о низкий дверной проём, и заходит вовнутрь, предвкушая ощущение тепла, но тут же осекается: в небольшом флигеле Леба не один. Рядом со столом, который занимает большую часть помещения и на котором разложены стратегически важные карты, стоят два солдата. — Кто вы?
— Делегаты, — отвечает за них Леба, который расположился на единственном стуле, и машет рукой: — К тебе, ты и разбирайся.
— Мы из батальона, — начинает один — светловолосый.
Несмотря на приближающуюся зиму и уставное обмундирование, на нем нет ни шапки, ни тёплой шинели
— Из департамента Пюи-де-Дом, — уточняет второй, тот, что пониже и покоренастей.
— Я вас внимательно слушаю, граждане.
— У нашего батальона нет громкой славы, но мы стараемся ответственно выполнять всё, что велит начальство.
— Но есть у нас один офицер…
— Вообще-то, раз такое дело, то он и не офицер вовсе.
— Как так? — прищуривается Сен-Жюст, а Леба с вниманием наклоняется чуть вперёд.
— А вот так — из местных чиновников он. Бывший писака.
— То есть из канцелярии? — встревает Леба, на что светловолосый лишь пожимает плечами.
— Может, и из канцелярии, — отвечает за сослуживца коренастый. — Но дело в том, что он всё старается устроить себе поудобнее.
— Нынче приказал нашим молодцам натаскать дров в его комнату…
— С камином, — вновь встревает коренастый.
— А мы мёрзнем, — заканчивает светловолосый.
— Решено, — кулаком ударяет по столу Сен-Жюст. — Леба, подай бумагу.
Филипп Леба с интересом подает лист другу, и все ждут депутата. Наконец тот отрывается от приказа, дает Леба на подпись — тот хмыкает, глазами пробежавшись по строчкам, расписывается и, свернув его, отдаёт солдатам.
— С этим приказом вернётесь к себе в батальон, — распоряжается Сен-Жюст. — Бывшего офицера под военный трибунал. Отныне вы сами будете выбирать себе офицеров достойных вашего доверия.
Обрадованные солдаты выходят на улицу.
— Интересное решение, Антуан, но мудрое ли? — Филипп иронично приподнимает бровь. — Они всего лишь солдаты, которым нужна жёсткая дисциплина.
— Я уже слышал про этот батальон ранее, Леба. — Сен-Жюст подходит к картам. — И Республика должна опираться на своих граждан, доверять им. Итак, Ландау…
У этого молодого человека волнистые пряди волос цвета каштана, выбившиеся из-под шляпы, серьга в левом ухе и полный решимости взгляд. Позади него стоят два генерала и перешёптываются, но человек с серьгой лишь краем уха следит за их беседой:
— Расстрел троих гражданских, вот так просто?
— Просто, если тебя зовут Сен-Жюстом. А это были спекулянты и мошенники, между прочим.
— Он ещё так молод, а уже комиссар Конвента. Да что он вообще знает об армии?
— Достаточно, чтобы ему доверял Конвент с Робеспьером во главе.
Имя молодого человека действительно Луи Антуан Сен-Жюст. Он полон стремлений, идеалов, желания хоть что-то изменить в Страсбурге и гнева из-за неудач революционной армии. Сен-Жюст надевает перчатки и сходит с крыльца мэрии, заворачивает к флигелю, где обычно они с Леба планируют продвижение рейнской армии. Сен-Жюст очень хочет дойти до Ландау.
— Филипп, мы должны взять Ландау хотя бы к концу нивоза… — начинает Сен-Жюст, переступая порог и наклоняя голову, чтобы не удариться о низкий дверной проём, и заходит вовнутрь, предвкушая ощущение тепла, но тут же осекается: в небольшом флигеле Леба не один. Рядом со столом, который занимает большую часть помещения и на котором разложены стратегически важные карты, стоят два солдата. — Кто вы?
— Делегаты, — отвечает за них Леба, который расположился на единственном стуле, и машет рукой: — К тебе, ты и разбирайся.
— Мы из батальона, — начинает один — светловолосый.
Несмотря на приближающуюся зиму и уставное обмундирование, на нем нет ни шапки, ни тёплой шинели
— Из департамента Пюи-де-Дом, — уточняет второй, тот, что пониже и покоренастей.
— Я вас внимательно слушаю, граждане.
— У нашего батальона нет громкой славы, но мы стараемся ответственно выполнять всё, что велит начальство.
— Но есть у нас один офицер…
— Вообще-то, раз такое дело, то он и не офицер вовсе.
— Как так? — прищуривается Сен-Жюст, а Леба с вниманием наклоняется чуть вперёд.
— А вот так — из местных чиновников он. Бывший писака.
— То есть из канцелярии? — встревает Леба, на что светловолосый лишь пожимает плечами.
— Может, и из канцелярии, — отвечает за сослуживца коренастый. — Но дело в том, что он всё старается устроить себе поудобнее.
— Нынче приказал нашим молодцам натаскать дров в его комнату…
— С камином, — вновь встревает коренастый.
— А мы мёрзнем, — заканчивает светловолосый.
— Решено, — кулаком ударяет по столу Сен-Жюст. — Леба, подай бумагу.
Филипп Леба с интересом подает лист другу, и все ждут депутата. Наконец тот отрывается от приказа, дает Леба на подпись — тот хмыкает, глазами пробежавшись по строчкам, расписывается и, свернув его, отдаёт солдатам.
— С этим приказом вернётесь к себе в батальон, — распоряжается Сен-Жюст. — Бывшего офицера под военный трибунал. Отныне вы сами будете выбирать себе офицеров достойных вашего доверия.
Обрадованные солдаты выходят на улицу.
— Интересное решение, Антуан, но мудрое ли? — Филипп иронично приподнимает бровь. — Они всего лишь солдаты, которым нужна жёсткая дисциплина.
— Я уже слышал про этот батальон ранее, Леба. — Сен-Жюст подходит к картам. — И Республика должна опираться на своих граждан, доверять им. Итак, Ландау…