[magican]

И тут ты понимаешь, что на этой битве 2 команды пишут Вальвер
А вообще, эти кролики просто круты))

02.02.2014 в 23:25

Пишет  WTF Russells Rabbits 2014:

WTF Russells Rabbits: тексты - G - PG-13. Миди, часть 2 + список работ

WTF Russells Rabbits 2014
"Он хотел слишком многого" драббл
"Идущий на смерть" драббл
"У кого что болит" драббл
"Помешательство" драббл
"Фобия" драббл
"Живой трус" драббл
"Разговор" драббл
"Спасибо" драббл
"Как Бонни и Клайд" драббл
"Эксперимент" драббл
"Галатея" драббл
"Дорогой кто-то" драббл
"Please Don't Tell Me How The Story Ends" драббл
"Царствие Божие" мини
"Простой слуга" мини
"Встреча" мини
"Чудная пташка" мини
"Копия" мини
"Липтон-бой" мини
"Так будет лучше" мини
"Само Совершенство" миди
"Вирус Милосердия" миди

Название: Вирус милосердия
Автор:  WTF Russells Rabbits 2014
Бета:  WTF Russells Rabbits 2014
Размер: миди, 8254 слова
Пейринг/Персонажи: Жан Вальжан/Жавер, остальные персонажи фоном
Категория: слэш
Жанр: ангст, антиутопия
Рейтинг: PG-13
Саммари: Жан Вальжан был угрозой для общества. Мадлен никогда не считал себя таковым.
Примечание: фильм «Отверженные»
Для голосования: #. WTF Russells Rabbits 2014 - работа "Вирус милосердия"

Когда пришел вирус, он был слишком мал, чтобы понимать. Для детского разума слова «карантин», «чрезвычайное положение» или «уровень вирусной угрозы» мало что значили. Но он чувствовал и видел.

Сначала было непонимание, растерянность. Родители говорили им с сестрой, что все будет хорошо. Говорили слишком часто. Растерянность сменилась паникой и безумием. Сквозь заколоченные окна их дома он видел как люди, словно обезумевшие, бегают по улицам, бьют стекла, кричат о гибели человечества и небесной каре. Мир вокруг них сошел с ума. Если люди болели, то почему не шли в врачу, а бегали и кричали? Мама всегда водила его к врачу, когда он болел.

Со временем паника утихла, и осталось только гнетущее ощущение угрозы. Теперь у вируса было имя — Фебрис, — в честь греческой богини лихорадки, так как болезнь начиналась именно с нее. Люди стали замкнутыми и подозрительными. Даже окна и двери их дома были наглухо закрыты. Больше никаких игр во дворе, никаких разговоров с незнакомцами. «Любой может оказаться одним из них», — говорила мама, нервно выглядывая в окно. Действительно, любой.

***

Париж оставался Парижем даже во время чумы. Хотя как раз здесь угроза ощущалась меньше всего. Люди суетились, бежали по своим делам, или же в спешке допивали утренний кофе. Они чувствовали себя в безопасности за полицейскими заслонами и надежными стенами, увенчанными колючей проволокой.
Из окна своего кабинета Мадлен наблюдал, как над городом восходит солнце. Вид был впечатляющим. Здание в самом сердце Парижа он выкупил по дешевке несколько лет назад. Цены на недвижимость обвалились после Первой волны, когда Фебрис еще вовсю бушевал в городе. Многие продавали дома и квартиры за бесценок, другие просто бросали, спасаясь от болезни. Даже когда жизнь наладилась, люди не спешили тратить свои немногочисленные сбережения на недвижимость.

От созерцания видов Парижа Мадлена отвлек робкий голос секретаря.
— Месье Мадлен? — худой рыжеволосый мужчина просочился в массивную входную дверь и тихо прикрыл ее за собой.
— Да, Пьер.
— Прошу прощения за беспокойство, но к вам… — он замялся и продолжил уже шепотом, — к вам из Контроля.
— Контроль? Что им здесь нужно? — от упоминания этого слова сердце Мадлена ушло в пятки. «Не может быть», - подумал он.
— Это новый инспектор нашего сектора. Делает обход своей территории, похоже. Вы же их знаете. Везде суют свой нос, лезут в дела честных людей. Чертовы ищейки.
— Ну-ну. Я уверен, что инспектор всего лишь выполняет свою работу. Попроси его подождать десять минут. Мне нужно закончить кое-какие дела.
— Будет сделано, месье. Если за эти десять минут он не сожрет меня заживо, — еле слышно добавил Пьер и удалился.

***

Когда дверь за секретарем закрылась, Мадлен сполз в кресло, словно в один миг кто-то высосал из него все силы. Какие десять минут? Ему не хватит и недели, чтобы подготовиться к встрече с офицером Контроля. Сердце бешено колотилось в груди, в ушах шумело, а перед глазами все плыло.
Неужели, это за ним? Нет, нет, нет! Они не могли узнать – никто кроме Фошлевана и Мириэля не знает. Но они бы не выдали. Не Мириэль точно, царствие ему небесное. А Фошлеван? Нет, тот бы тоже не стал. Доживает себе спокойно в Алжирской зоне, новости оттуда и не приходят. Для всего остального мира Жан Вальжан покоится на дне Средиземного моря.
С трудом подавив желание сию же минуту броситься наутек прямо из окна, Мадлен попытался успокоиться. Глубокий вдох-выдох, вдох-выдох. Вот так-то лучше. Нужно мыслить логически. Если бы Контроль пришел по его душу, они бы вломились сюда с ордером и оружием наперевес. Значит, и правда всего лишь дежурный обход. Ничего больше. Мадлен сделал еще пару глубоких вдохов, поправил галстук и нажал кнопку комма.
— Пьер, пригласите месье инспектора.
Дверь в кабинет распахнулась, являя взору Мадлена мужчину в темно-синей форме Контроля. На вид он не отличался от любого другого: лет под сорок, короткая стрижка, аккуратная бородка. Ничего инфернального или особо пугающего. И все же, при виде этого человека у Мадлена по коже пробежали мурашки.
— Месье Мадлен? Я инспектор Жавер из Национального Вирусного Контроля, — на протянутой в приветствии руке в черной кожаной перчатке не хватало безымянного пальца.
В этот момент внутри Мадлена словно что-то взорвалось. Страх сменился другим чувством, давно забытым, почти похороненным за годы благополучной и спокойной жизни. Черная ненависть, словно яд, разливалась по его венам, заполоняя собой все. «Жавер» — раньше это ненавистное имя было безликим. То была лишь фигура в полицейской броне и с черным забралом шлема вместо лица. Теперь, спустя столько лет, объект его ненависти, наконец, обрел лицо.
— Рад знакомству, инспектор, — ответ был автоматическим, выработанным на бесконечных деловых встречах, семинарах и мероприятиях. Впрочем, как и дежурная улыбка — не слишком фальшивая, но и не достаточно дружественная, чтобы считаться знаком личной симпатии. Мадлену потребовалось все самообладание, чтобы ответить на рукопожатие. — Так… чем я могу вам помочь?
— Как я уже сказал вашему секретарю, меня недавно назначили в этот сектор.
— И…
— Я наслышан о «Мадлен Фарм». Такой успех в отрасли, и всего за девять лет. Отличные отзывы от сотрудников, благотворительная деятельность, прекрасная репутация среди партнеров…
— Благодарю за добрые слова, инспектор, но я человек занятой, — Мадлену становилось все труднее сдерживать злость.
— Я знаю, — Жавер резко посмотрел ему в глаза, но во взгляде не было и капли узнавания. Какая-то часть Мадлена жалела об этом. Если бы он узнал! Тогда можно было бы не сдерживаться. Отбросить эту идеальную маску. Вернуть сполна всю боль и отчаяние, которые пережил Жан Вальжан. Но он не мог. Ради Козетты. Ради памяти Фантины он должен играть эту роль до конца.
— Перейдем к делу. Контроль весьма заинтересован вашей работой, месье Мадлен. Ваши исследования ретро-вирусов и способов их сдерживания выглядят весьма многообещающе. Поэтому мы хотим предложить вам сотрудничество. И любую необходимую помощь, разумеется.
— Я польщен, но... «Мадлен Фарм» — всего лишь частная компания, не такая уж и большая. Мы производим недорогие лекарства, пытаемся облегчить жизнь несчастным в карантинных зонах. Вот и все. Не знаю, чем мы можем быть полезны Контролю.
Вместо ответа Жавер подошел к огромному окну и уставился на улицу. Несколько минут он стоял так, недвижимый, словно скульптура или робот из старых фильмов. Его взгляд казался остекленевшим. Затем он резко повернулся к Мадлену.
— Это не имеет значения. Ваша работа также важна, как и любая другая. Так какой ответ мне передать руководству?
— Буду рад сотрудничеству, — натянуто улыбнулся Мадлен. «Как будто ты оставил мне выбор, ублюдок».
Теперь этот цербер будет постоянно околачиваться на фабрике, испытывая его терпение и действуя на нервы работникам. Но что, если это правда, и Контроль действительно поможет им? В последнее время они терпели неудачи. Не хватало данных по исследованиям, техники для компьютерного моделирования, порой даже сырья. Если он сможет извлечь из этой ситуации пользу, то присутствие Жавера можно будет пережить. Придется пережить.
— Значит, договорились. Остались только формальности. Думаю, в ближайший понедельник мы сможем начать работу.
На этом Жавер коротко кивнул и покинул офис. Когда дверь в холле закрылась, Мадлен с силой ударил кулаком по массивному столу.

***

— Быстрее, Фантина. Нам нельзя останавливаться.
— Я так не могу, Жан. Нужно… нужно отдохнуть, — тяжело дыша, она прислонилась к ближайшему дереву.
— Нет, нет! Нельзя. Не сейчас. Мы должны дойти до Монрейля.
Вальжан попытался расшевелить Фантину, но все было тщетно — она совершенно выбилась из сил, на лбу выступил холодный пот. Недолго думая, он поднял ее на руки и пошел дальше, на свет огней маленького городка.
— Дойдем до Монрейля, — бормотал он, пытаясь успокоить скорее себя, чем Фантину, — там есть лекарства. Все будет хорошо, вот увидишь. Я что-нибудь придумаю.
— Конечно, будет, Жан, — слабо улыбнулась она, — а потом мы заберем Козетту… будем жить… вместе.

Остаток пути они преодолели в молчании. Дом родителей Фантины, заброшенный после их смерти, был на самой окраине городка. Справиться с обветшалым дверным замком для Вальжана не составило труда. В Тулоне он приобрел несколько весьма полезных навыков. Он внес Фантину в дом, предварительно прикрыв ей нос и рот влажной тряпкой — не хватало еще, чтобы она закашлялась от пыли. Из мебели в доме остались только протертый до дыр и крайне ненадежный на вид диван да пара расшатанных стульев. Остальное вынесли то ли воры, то ли добрые соседи. Осторожно положив Фантину на диван, Вальжан проверил ее пульс — слишком слабый. Кожа была горячей и сухой. Состояние ухудшалось с каждой минутой. Ему уже не раз доводилось видеть, как проходит обострение. Конец всегда был плачевным.

От бессилия Вальжан пнул табуретку — та отлетела в дальний угол и развалилась на части.
«Думай, давай! Думай! Вспоминай механизм развития! Вспоминай, чему тебя учили!»
Фебрис разрушает иммунитет, так? Так же, как СПИД когда-то, но гораздо быстрее. Каких-то три-четыре дня — и в крови зараженного уже не остается лимфоцитов, способных его защитить. Большинство умирают от первой попавшей в организм инфекции. У тех, кто по какой-то причине смог пережить эти несколько дней, клетки вируса занимают место уничтоженных лимфоцитов. Происходит замещение. Вирус становится идеальным иммунитетом, стойким и быстро адаптирующимся.

Но при обострении Вирус начинает неконтролируемо размножаться, атакует организм носителя, принимая его за угрозу. Что-то сродни аутоиммунному у обычных людей…
Он должен попасть в аптеку, а еще лучше – в больницу. Там можно что-нибудь найти. Сначала сбить жар, повлиять на симптомы. Потом уже думать.
— Я скоро вернусь, Фантина. Найду тебе лекарства и что-нибудь поесть.
— Жан, пообещай мне, — с неожиданной силой она схватила его за руку и потянула вниз. Вальжан послушно опустился на колено так, чтобы их взгляды были на одном уровне. Ее глаза, темные и ясные, смотрели на него с какой-то обреченной решимостью.
— Фантина, я…
— Пообещай, что найдешь Козетту. Что заберешь ее у этих ужасных людей и вырастишь как свою дочь.
— Не говори так. Мы заберем ее вместе. И растить будем тоже вместе.
— Просто скажи «я обещаю», ладно?
— Хорошо. Я обещаю. Но это не значит, что ты сможешь увильнуть от своих обязанностей, — шутка вышла плоская и не смешная, и все же Фантина улыбнулась в ответ.
— И еще… будь осторожен. Они будут искать нас.
— Буду, — он пригладил короткие грязные волосы и вышел из дому, тихо прикрыв за собой дверь.

Больницу Вальжан нашел быстро. Она занимала часть первого этажа древнего здания почти в самом центре городка. Рядом расположилась пекарня, сверху — жилые квартиры. Охраны, к счастью, не было — только храпящий дежурный врач. Недолго думая, Вальжан вскрыл замок черного хода и вошел внутрь. Моральный аспект ограбления больницы теперь мало его беспокоил. За годы тяжелой жизни в Тулоне, где об него вытирали ноги, где его не считали за человека, где из-за высокого забора в него летели оскорбления и насмешки, совесть атрофировалась. Они были беглыми Носителями, национальной угрозой. Какая разница, если к этому обвинению прибавится еще и воровство. В больничной аптеке нашлись только средства первой необходимости. Он быстро сунул в карман несколько пачек жаропонижающего и противовоспалительного, у кассы прихватил с десяток шоколадных батончиков и пару бутылок минералки. Так же тихо выскользнув из больницы, он помчался обратно к Фантине.

Что-то было не так — это Вальжан понял на подходе к дому. Входная дверь была открыта настежь, разросшаяся трава сильно примята. Забыв об осторожности, он влетел внутрь, на ходу впечатав в стену одного из копов в полной броне.
— Фантина! — Вальжан попытался пробиться к ней, но другой коп перегородил дорогу и навел на него пистолет.
— Сдавайся по-хорошему.
— Фантина! Что вы сделали с ней?
— Ей и так конец, а у тебя есть шанс сберечь свою бесполезную жизнь. Не глупи, Вальжан.
С яростным рыком он кинулся на полицейского и повалил его на землю, без разбору нанося удары. Пистолет отлетел куда-то в сторону. Он попытался сорвать шлем, но двое других копов повисли на руках. Кто-то ударил его дубинкой; и еще раз, и еще. Вальжан не чувствовал боли, только растущую ярость. Он раскидал полицейских, словно те были невесомы. Кому-то кулаком разбил забрало шлема, другого отбросил к стене. Он не знал, сколько пришло за ним. Знал только, что он нужен Фантине. Он снова попытался приблизиться к ней, но один из копов обхватил его сзади рукой за горло.
— Сдавайся, я сказал! — хватка у ублюдка была цепкая.
Вальжан яростно вырывался и кричал, а коп пытался накрыть ему рот второй рукой. Один палец соскользнул внутрь, и Вальжан инстинктивно с силой сжал зубы, чувствуя, как рот наполняется соленой кровью. Коп закричал от боли и удивления, но не отпустил. Вальжан ударил его локтем под ребра и, наконец, сбросил с себя.
— Фантина! — он подбежал к дивану и упал на колени. — Фантина, ответь.
Но она молчала. Темные глаза были широко раскрыты и смотрели куда-то в пустоту, на губах застыла мечтательная улыбка.
— Нет, нет, нет. Прошу, не умирай. Не оставляй меня одного.
Этого не могло случиться. Она просто потеряла сознание, уснула. Сейчас Вальжан приложит ухо к ее груди и услышит, как тихо бьется там, внутри, ее доброе сердце. Но сердце молчало, а кожа под его пальцами была такой холодной. Фантины больше не было. Единственный близкий человек, его единственный друг в этом чертовом мире, теперь ушел в мир гораздо лучший. Он остался один.

Вальжан не сопротивлялся, когда они снова накинулись на него, начали бить дубинками, ногами. Пусть. Пусть забьют до смерти, и он снова встретится с Фантиной.
— Довольно, — раздался командный голос, и все прекратилось. Вальжан узнал голос копа, которому он откусил палец. Похоже, он был среди них главным.
— Но, Жавер…
— Хватит, я сказал. Он не умрет здесь, а снова отправится в карантин, где ему и место. Поднимите его.
Вальжана поставили на колени и подняли голову, чтобы коп, этот Жавер, видел его лицо.
— Жан Вальжан, — заговорил тот официальным тоном, — регистрационный номер 24601. За многократные попытки к бегству, сопротивление при задержании и нападение на сотрудников полиции вы будете переведены из карантинной зоны третьего класса «Тулон» в зону пятого класса «Батна» в Алжире. У вас будут изъяты все наличные средства, электронные приборы и личные вещи, кроме одежды. Вам будет предоставлен запас воды и пищи на три дня. При попытке к бегству представители правопорядка любой страны будут иметь право стрелять в вас на поражение.
Вальжан безразлично слушал свой приговор, уставившись на покалеченную руку копа. Струйки крови стекали из раны по соседним пальцам и каплями падали на пол. Он бы хотел посмотреть в глаза убийцы Фантины, но те были скрыты за непроницаемым черным забралом.
— Дайте мне его руку, — неужели коп решил отомстить?
Вальжан не стал сопротивляться, когда его руку выставили вперед и повернули ладонью вверх. Ну конечно, метка. На его запястье уже красовался код. Несколько строчек непонятных человеку символов, вмещающих всю его жизнь. Коп прижал к запястью какой-то прибор, похожий на печать, и Вальжан почувствовал жжение. Вокруг новых символов кода кожа была красной и припухшей.
— Вы убили ее, — тихо произнес Вальжан.
Коп уставился на него, словно обдумывая сказанное, а затем кивнул кому-то из своих. Удар по затылку – и Вальжан погрузился во тьму.

***

— «Проявила неуважение к преподавателю, высказывала недопустимые и опасные идеи…» Козетта, что это значит? — Мадлен отпил из чашки безнадежно остывший утренний кофе. Он не любил заводить подобные разговоры за завтраком, да и вообще не хотел спорить с дочерью. Но иногда она была такой упрямой.
— Наш преподаватель дурак. Вот что!
— Козетта, предупреждение от директора лицея — это не шутка. Ради бога, что ты ему наговорила?
— Ничего смертельного. Он сказал, что Носители сами виноваты, что заразились. Что Фебрис — это наказание за их грехи. Но это ведь бред!
— Это… согласен, бред. Значит, ты ему возразила?
— Не я. Мариус.
— Мариус? — последние несколько недель Мадлен слышал это имя слишком часто. Мариус то, Мариус се, Мариус будет великим адвокатом и защитит всех угнетенных...
— Ну да. А препод взял и распсиховался. Начал кричать, что мы ничего не понимаем. Что от этой угрозы надо избавиться раз и навсегда. Выслать в Антарктику, а еще лучше на Луну, подальше от нормальных людей.
— И?
— Ну, я и сказала, что это его надо на Луну выслать. Чтобы ученикам головы бредом не забивал. А Носителей нужно интегрировать в общество, разработать систему, которая позволит им жить среди нас. Ребята из «Азбуки» говорят, что это вполне реально, но в правительстве сидит кучка самовлюбленных болванов, которые не хотят ничего предпринимать.
Нахлынувший приступ гордости и любви к дочери едва не заставил Мадлена тут же выложить ей всю правду. Но он сдержался. Когда-нибудь он все ей расскажет и о себе, и о Фантине. А она, разумеется, его поймет. Когда-нибудь, но не сейчас.
— Козетта, как бы мы с тобой не относились к происходящему, нельзя оскорблять преподавателей.
— То есть не нарываться?
— То есть не нарываться.
— Поэтому ты сегодня опять встречаешься с этим типом из Контроля?
— С кем?.. О, Боже! — Мадлен едва не подавился своим тостом. Как он мог забыть про время? Жавер будет на фабрике через десять минут. Черт! — Козетта, мне пора. Будь умницей.
Он выскочил из-за стола, едва не опрокинув на пол тарелку, схватил на лету свои вещи и выбежал за дверь.
— Пока, пап.

Когда он приехал, Жавер уже был на фабрике и деловито раздавал распоряжения техникам с символикой Контроля на униформе. Те рассредоточились по всему зданию и что-то замеряли, подключали, проверяли. Персонал фабрики бросал взволнованные взгляды то на них, то на Жавера. Ни о какой работе речи уже не шло.
— Инспектор, что здесь происходит? — раздраженно спросил Мадлен. От близости Жавера у него буквально вскипала кровь, и добрый меценат, рассудительный хозяин «Мадлен Фарм» снова уступал место озлобленному беглецу Жану Вальжану. Каждая новая встреча была вызовом его самообладанию.
— Мы устанавливаем новую систему безопасности. Ваша безнадежно устарела лет пять назад. Удивительно, что никто до сих пор сюда не пробрался.
— А вы времени зря не теряете.
— Стараюсь, — Жавер то ли не заметил сарказма, то ли предпочел его игнорировать.
— Ладно, а он что делает? – Мадлен указал на ноги техника, торчащие из-под компьютерного стола.
— Подключает вашу сеть к нашей базе данных. Теперь вам будет доступна информация по исследованиям со всего мира.
— Со всего мира? – переспросил Жоли, молодой и подающий надежды лаборант «Мадлен Фарм». Он смотрел на новое оборудование с радостью ребенка, получившего дорогую игрушку на Рождество.
— Часть этой информации является секретной. Поэтому все сотрудники должны будут подписать договор о неразглашении. Также им придется сдать кровь на анализ.
— Инспектор, мы можем поговорить с вами наедине? На улице?
— Разумеется.
Мадлен был в ярости. Какое этот цепной пес имеет право что-то ему указывать? Лезть в дела фабрики? Только невероятное самообладание не позволило Мадлену заехать Жаверу в челюсть у всех на глазах.
— Инспектор, это уже слишком, — начал Мадлен, едва закрыв за собой дверь черного хода. — Вы можете врываться сюда, ставить все с ног на голову. Но я не позволю трогать своих сотрудников.
— Среди них могут быть Носители. Как давно вы проверяли своих работников? Год? Два назад? Никогда?
— Обязательные проверки в Париже давно отменили.
— Но разве вы не боитесь, что вы и остальные сотрудники можете быть в опасности?
— Опасность… — Мадлен попытался призвать к голосу разума. — Жавер, эти люди не бросаются на окружающих. Они хотят такой же спокойной жизни, как и другие.
— Для них есть карантины.
— Вы когда-нибудь были в карантинной зоне? В Тулоне? Видели, как живут там люди? Там ужасные условия, Жавер.
— Тулон — зона для беглых, для тех, кто не пожелал по-хорошему сдаться Контролю. Эти люди — преступники. Наркоманы, проститутки или просто идиоты, которые спят со всеми направо и налево, — инспектор был непоколебим.
— Не все. Многие заражаются случайно. Что делать им? Бросать семью, дом, детей? Они боятся Контроля, как огня.
— Случайные жертвы всегда неизбежны. Но это низкая плата за выживание. Без карантинных зон и строгого контроля заражения наступит хаос, и вирус станет неконтролируемым.
— Вы бы говорили по-другому, если бы оказались на их месте.
— Если бы я оказался на их месте, то сделал бы все возможное, чтобы избавить общество от угрозы в своем лице, — выпалил Жавер и быстрым шагом направился обратно на фабрику.

***

Если Тулон предлагал рабский труд за копейки, то Алжир не давал и этого. Жизнь здесь была жестокой борьбой за существование с природой и другими людьми.

Алжир сдавал свою территории в аренду под карантин. Бесплодная и бесполезная раньше пустыня теперь приносила колоссальные деньги ежегодно. Зона «Батна», пятый класс — самый худший. Сюда свозили опаснейших беглых Носителей со всего мира. И под шумок везли отъявленных негодяев, которых не желали содержать в своих тюрьмах.

Жан Вальжан быстро выучил местные правила. Они были довольно просты: «никому не верь», «не проявляй слабости», «всегда будь начеку». В небольшом поселении, состоящем из четырех самодельных шатров и собачьей будки, он стал негласным лидером и защитником. Наличие собственной скважины — источника свежей и чистой воды — делало их поселение желанным призом для слишком многих.

Сегодня была на удивление тихая ночь. Вальжан лежал на спине и разглядывал яркие звезды сквозь дыры в шатре. Он думал о Фантине, как почти каждую ночь перед этим, о Козетте, которую обещал найти и защитить. «Грош цена твоим обещаниям, Вальжан. Сидишь в этой дыре и ждешь неизвестно чего». Он должен был действовать.
— Я хочу вернуться во Францию.
— Отличная мысль, — сонно пробормотал старый Фошлеван из своего угла. — Не забыл, что за пределами карантина тебя убьют?
— Если поймают. Но я должен, понимаешь? Я обещал одной…. одному близкому другу.
— Ах, ну... раз обещал.
Фошлеван тихо присвистнул и сел на своей подстилке. Теперь он смотрел Вальжану прямо в глаза. В темноте его старое морщинистое лицо казалось ликом призрака.
— Ладно. Допустим, ты сбежишь из карантина и не будешь убит в процессе. Даже допустим, что найдешь и извлечешь свой маячок. Как ты доберешься до Франции? Что будешь делать там? Как скроешься от Контроля?
— Я не знаю! Черт, не знаю! — разве Вальжан не думал об этом? Искал разные способы, составлял планы, расспрашивал людей. Но снова и снова приходил к выводу, что шансов у него почти нет.
— А если я скажу тебе, — Фошлеван придвинулся к нему вплотную и теперь шептал на ухо, — что могу помочь? Что знаю, как добраться до Франции и залечь там на дно?
— Если бы знал, то уже сбежал бы.
— Мне нет смысла. Хромой старик долго не протянет в бегах. Если не убьют солдаты, то сдохну сам.
— И ты поможешь мне? Вот так просто?
— Ты спас мне жизнь, Вальжан. А я не слишком люблю быть в долгу.
— Тогда говори, старик.
— Я смогу договориться с рыбаками, чтобы они укрыли тебя от солдат и дали лодку. Они мне тоже кое-что должны. Еду и все необходимое будешь добывать сам. Метку, конечно, надо будет выжечь. Иначе попадешься сразу.
— Но маячок…
— А вот это самое интересное. Мы найдем его и вытащим. Но выбрасывать не станем, нет. Ты отправишься в море вместе с ним. А потом бросишь в воду подальше от берега. И все, Жан Вальжан утонет при попытке к бегству. Главное, сделай это раньше, чем тебя поймают.
Вальжан спрятал лицо в ладонях и с шумом выдохнул. В этом плане было столько слабых мест! Все могло пойти под откос в любой момент. Но это был реальный шанс, пока что — единственный.
— Во Франции пойдешь по дикой местности, — продолжал шептать старик, — Доберешься до города Динь. Там живет друг. Скажи, что ты от Фошлевана, и он поможет залечь на дно.
— Мне нужно будет ему чем-то заплатить.
— Этот чудак не берет денег. Зато любит проводить душеспасительные беседы.
— Если получится, я найду способ тебя вытащить.
— Оставь, — отмахнулся Фошлеван. — Я к такой жизни привык. А ты беги, Вальжан. Хорошие люди не должны здесь гнить.
Вальжан так и не смог уснуть в эту ночь. Он снова думал о Фантине и Козетте, но теперь в его мыслях загорелся слабый огонек надежды.

***

Встречи с Жавером стали хоть и неприятной, но все же рутиной. Мадлен смирился с тем, что ради общего блага ему придется иметь дело с необходимым злом в виде бездушного инспектора Контроля. Они все так же спорили о Носителях и карантинах, но теперь словно нащупали друг у друга какие-то границы, за которые старались не заходить. Это был своего рода спарринг, где каждый бьет хоть и не больно, но прицельно, прощупывая слабые точки.

Обсуждать дела за обедом вошло в привычку. Оба они были занятыми людьми, и выкроить другое время для встречи часто не удавалось. Козетта шутила и называла их обеды свиданиями, когда Мадлен рассказывал ей подробности очередной словесной битвы с инспектором. Она говорила, что так спорить могут только женатые пары. Он лишь устало отмахивался. Козетта просто не знала, кем был Жавер.
— Всегда хотел спросить, что стало с вашим пальцем? – спросил за одним из таких обедов Мадлен. Он настойчиво искал слабые точки Жавера, пытался выбить его из зоны комфорта, но пока безрезультатно. Броня у того была надежной и не давала слабины.
— Это долгая история. И не слишком захватывающая.
— У нас есть почти час.
— Ладно, раз вам интересно, — Мадлен и не надеялся, что Жавер так легко согласится. Ему почему-то казалось, что эта тема будет слишком личной. – Это произошло довольно давно, когда я еще служил в полиции. Наш отряд направили по следу пары Носителей, мужчины и женщины, бежавших из Тулона. Мы напали на их след в Монрейле. Они скрывались в каком-то заброшенном доме. Мы вошли в дом и обнаружили там тело женщины. Видимо, сообщник бросил ее.
— Тело? — не может быть. Неужели, он говорил правду? Фантина умерла еще до его возвращения. Вальжан бросил ее, оставил умирать в одиночестве. Не Жавер, а именно он был виновен в ее смерти.
— Да, она была мертва. Обострение, тут ничего нельзя было сделать. Удивительно, что она продержалась так долго. Мадлен, вы меня слышите? У вас нездоровый вид.
— Да, да. Продолжайте.
— Так вот, мы уже собрались упаковать тело, когда ее сообщник влетел в дом. Он игнорировал требования сдаться, только кричал имя своей подруги и рвался к ней.
— Если бы вы сказали, что Фа… что женщина мертва, он бы сдался сам.
— Вы его не видели. Не человек, а зверь. Такому бесполезно что-то говорить. Он бросился на меня, завязалась драка. Сильный ублюдок, разделался с отрядом тренированных полицейских, как с мальчишками. И откусил мне чертов палец, когда я попытался его удержать. В конце концов, мы справились с ним и отправили в Алжир. А этот идиот утонул при очередной попытке к бегству. Жан Вальжан, так его звали.
С отвращением Мадлен отодвинул свой обед. Он больше не был голоден.

***

Динь был таким же маленьким сонным городком, как и Монрейль. После Первой волны здесь осталось не больше пары тысяч жителей, да и те, в основном, старики.
Вальжан подошел к зданию городской церкви и с сомнением уставился на нее. Фошлеван сказал, что искать Мириэля нужно именно здесь. Что за глупая шутка? Какой церковник станет ему помогать. От них можно дождаться только проклятий и лживых проповедей. Вальжан развернулся и уже собрался уходить, как вдруг его окликнули:
— Я вижу, вы кого-то ищете.
Вальжан с сомнением уставился на пожилого типа в рясе. Назвать этого человека стариком у него почему-то язык не поворачивался.
— Я ищу Мириэля. Фошлеван сказал, что он сможет помочь.
— Вы меня нашли, — мягко улыбнулся священник.
— Он не говорил, что вы священник.
— Он никогда не говорит. Наверное, любит эффект неожиданности.
— Не люблю священников, — зачем-то сказал Вальжан, словно ища повод развернуться и уйти. Мириэль этого повода упорно не давал.
— Бывает. Войдете внутрь? Уже начинает темнеть, а ночью здесь довольно холодно.
Прикинув свои варианты, Вальжан решил, что это все равно лучше, чем ночевать где-то на улице, и вошел в церковь. Мириэль открыл потайную дверь и повел его в подвал. Глазам Вальжана предстала крайне необычная для такого места картина: множество компьютеров и прочей офисной техники, шкафы с документами, даже мини-лаборатория, а среди этого всего — две почтенного вида старушки.
— Сестра, познакомьтесь, это… Как, кстати, вас зовут, мой друг?
— Жан Вальжан.
— Итак, Жан Вальжан, раз вы пришли ко мне, значит, вам нужна помощь.
— Не знаю, как вы можете мне помочь, — пробормотал Вальжан.
— Я могу дать вам новое имя и новое прошлое.
— Вы? Священник?
— Люди не те, кем кажутся на первый взгляд, верно? В вас тоже не каждый разглядит хорошего человека. И тем не менее, я его отчетливо вижу. Нужно просто научиться смотреть.
Вальжан не знал, что на это ответить. Он молча последовал за Мириэлем, когда тот поманил его к одному из компьютеров.
— Скажите, чем вы раньше занимались? До того, как с вами случилось это несчастье.
— Я был врачом. В Фавероле.
— Врачом! Это же прекрасно! — в глазах Мириэля заплясали озорные огоньки, и он принялся что-то искать на своем компьютере.
— Вот. Идеальный кандидат.
На мониторе появилось досье какого-то месье Мадлена. Судя по написанному, он был почти образцовым членом общества и прекрасным человеком. Родился и вырос в Марселе, там же получил медицинское образование. Писал докторскую по механизмам развития ретро-вирусов. Затем работал в каком-то исследовательском центре, название которого Вальжану ничего не говорило. Активно занимался благотворительностью. Из грехов – только студенческие выходки и пара штрафов за превышение скорости.
— Кто это?
— Вы. Ваша новая личность.
— И вы просто так превратите меня в него? В этого идеального Мадлена?
— У меня есть условие. Всего одно, но очень важное. Вы готовы его выполнить? – Мириэль положил руки ему на плечи и заговорщицки улыбнулся.
— Я слушаю.
— Тогда слушайте внимательно. Я дам вам эту личность и эту жизнь. Я дам вам даже больше. Если вы поклянетесь памятью самого дорогого человека, что никогда и никому не причините вреда. Ваш недуг, ваше бремя опасно для окружающих. Не дайте ему разрушить еще чью-то жизнь. Направьте все ваши силы и умения во благо.
Голос Мириэля звучал, словно заклинание в его ушах. Вальжану хотелось сейчас же вырваться и бежать, бежать как можно дальше отсюда. Но он не мог сделать ни единого движения.
— Я клянусь.
— Возьмите это, — священник вложил в его руку карту памяти.
— Что это?
— Богатство. Или шанс на спасение множества жизней. Решать только вам.
— Я не понимаю.
— На этой карте результаты многолетних исследований и наблюдений одного врача, формулы лекарств, описания их действия. Эта информация оказалась ненужной после Первой волны. Но в умелых руках она может принести огромное благо.
— Это… ваши исследования?
— Я не всегда был слугой Господа. Берите их, Жан Вальжан, не бойтесь. И помните о своем обещании. Вы способны на большее, чем думаете.

***

Ночью Мадлена разбудил звонок мобильного. С третьей попытки он, наконец, нашел кнопку вызова и сонно проговорил «Алло».
— Вы должны срочно приехать на фабрику, — раздался в трубке не терпящий возражений голос Жавера. Да что он себе думает?
— Ч-что? Сейчас? Посреди ночи? Это не может?..
— Не может, Мадлен. Хранилище вашей лаборатории пытались ограбить.
— Я выезжаю.
Уже через двадцать минут он влетел в лабораторию своей фабрики, едва не сбив с ног какого-то полицейского. Жавер, разумеется, был там. В выглаженной форме и без единого признака сонливости или усталости. Общую картину портил только порез на левой скуле. О том, как выглядит сейчас он сам, Мадлен предпочел не задумываться.
— Никто не пострадал? Что-то забрали? Кто это был? — выпалил он сходу.
— Успокойтесь.
— Я спокоен!
— Вы в зеркало смотрелись? Похожи на ненормального. Как вас еще не арестовали по дороге?
— Жавер…
— Ладно, — сжалился инспектор. — Пострадавших нет, разве что наш вор будет прихрамывать в ближайшее время. Он довольно ловко обошел охрану, но попался на нашей системе безопасности. Я как раз был поблизости, и... Взять он ничего не успел, но вам стоит проверить.
— Да-да, конечно. Этим займется мой лаборант, Жоли. Он составляет списки препаратов и сырья, знает все тут на память. Я позвоню…
— Он уже едет сюда.
— Но зачем кому-то врываться сюда, в хранилище? — Мадлен запустил руку в волосы и устало вздохнул. — Здесь нет ничего ценного, все оборудование в другом помещении.
— На черном рынке эти лекарства, даже экспериментальные, стоят больших денег. Да и в кармане их унести гораздо легче, чем технику. Легкая нажива. А наш вор, месье Тенардье, — это имя Жавер произнес с отвращением — предпочитает именно такой заработок.
— Тенар…
— Вы его знаете?
— Не думаю. Просто показалось, — конечно, Мадлен его знал. Выродок содержал Козетту в ужасных условиях и получал за это пособие. Он избивал ее, запугивал, заставлял попрошайничать. Вальжан едва не убил тогда этого человека — его сдержало только обещание, данное Мириэлю. Возможно, зря. Теперь эта крыса пробралась на его фабрику.

Мадлен почувствовал странную благодарность к Жаверу. Если бы не он и не его дурацкая система безопасности, кто знает, что бы мог украсть Тенардье. В этой маленькой темной комнате хранились результаты нескольких лет исследований, труды десятка людей. А главное — образцы последнего экспериментального препарата, который, возможно, значительно снизит процент смертности от вируса Фебрис. Нет, он не должен быть благодарен! Не ему. Не Жаверу, который безразлично смотрел, как умирает Фантина. Не Жаверу, который отправил Жана Вальжана в алжирский ад. Не должен был, но ничего не мог с собой поделать.
— Спасибо, инспектор. Я… мы все перед вами в долгу.
— Это моя работа, и только, — с деланным безразличием пожал плечами Жавер и поспешно отвернулся, пряча от Мадлена лицо.
— У вас кровь идет.
— Отбивался пробирками, идиот. Думал, что это ему поможет.
— Пойдемте в мой офис, там есть аптечка. Обработаем ваш порез.
— Это ни к чему.
— Пойдемте. В наше время опасно разгуливать с открытой раной.
Жавер с неохотой согласился с доводами Мадлена и побрел вслед за ним. На пороге офиса он снова остановился.
— Вам лучше поехать домой и отоспаться, а не меня лечить, — даже находясь в ванной, Мадлен ощущал неудобство инспектора. Он быстро извлек из аптечки спирт, иголку с ниткой, пару ватных тампонов и вернулся в офис.
— Глупости. Я уже проснулся. А теперь сядьте и расслабьтесь.
Выразив взглядом все, что он думает об этой затее, Жавер все же сел в кресло. Мадлен провел по ране смоченным в спирте тампоном, стараясь при этом не думать, кто именно сейчас находится рядом с ним, отогнать прочь все свои чувства по отношению к этому человеку. За последнее время этих чувств накопилось слишком много, и они становились все запутаннее. Куда проще было бы испытывать одну только черную ненависть.
Все это время Жавер неподвижно сидел в кресле. На его лице не дернулась ни одна мышца, даже когда Мадлен начал обрезать края раны, а затем сшивать их иглой.
— У вас удивительная выдержка. Родители, наверное, гордились.
— У меня не было родителей, — Мадлен всегда подозревал, что таких людей, как Жавер, растят в специальных инкубаторах.
— Никогда их не знал, — неожиданно продолжил тот. — Я вырос в приюте при монастыре Сенанк. Туда попадают дети преступников и Носителей. Неблагополучные и потенциально опасные.
— Вы думаете, ваши родители были?..
— Думаю, что не хочу ничего о них знать.
Мадлен закончил зашивать рану и полюбовался на результат своих трудов. Шов вышел маленьким и аккуратным.
— Благодарю вас, а теперь мне нужно….
— Кофе?
— Что?
— Кофе хотите? Вы тоже всю ночь не спали, — Мадлен и сам не понимал, зачем это делает. Может, ему просто нравилось выбивать инспектора из колеи. Или отчаянно не хотелось оставаться в эту ночь одному. В присутствии инспектора он совершал импульсивные поступки один за другим.
— Я и так отнял у вас много времени. До свидания.

***

— Мадлен, мы можем увидеться сегодня вечером? — голос Жавера в трубке звучал несколько обеспокоенно.
— Вы решили принять мое приглашение на кофе?
— Нет, не совсем. Хотел обсудить один вопрос.
— Мы можем обсудить его за кофе у меня дома.
— Я буду мешать вашей дочери.
— Козетта сегодня на свидании со своим молодым человеком. Кажется, она влюблена, — рассмеялся Мадлен.
— Хорошо. Я буду у вас в восемь.
— Договорились
«Какого черта я делаю?» — подумал Мадлен, повесив трубку.
Жавер был, как всегда, пунктуален. Без двух минут восемь он уже стоял на пороге его дома. Интересно, что подумают соседи? Почему-то эта мысль позабавила Мадлена.
— Все-таки, мне не стоило приходить.
— Я сам вас пригласил, разве нет? Так о чем вы хотели поговорить?
— Речь идет о вашей дочери, — тут Жавер слегка замялся, словно не знал, как подступиться к теме. — Есть информация, что она часто контактирует с представителями одной радикальной группы...
— О ком идет речь?
— Они называют себя «Азбукой». Утверждают, что отстаивают права Носителей, но на деле — обычные экстремисты. За ними уже числится несколько попыток проникновения на государственные объекты, агрессивные акции протеста и многое другое.
— Козетта не станет…
— Я знаю. И не хочу, чтобы она попала под дурное влияние или была втянута во что-то незаконное.
— Я поговорю с ней. Еще кофе?
Через час они перешли с кофе на дорогой коллекционный виски — подарок Мадлену от какого-то политика. Пили молча, каждый думал о чем-то своем.
— Расскажите о себе, — нарушил тишину Жавер.
— Родился, вырос, учился, работал. Простая скучная жизнь скучного богача.
— Я не считаю вас скучным, — в полумраке комнаты глаза Жавера странно поблескивали. Мадлен придвинулся ближе. Жар алкоголя разливался от желудка по всему телу.
— Что вы имеете в виду?
— Я всегда имею в виду то, что говорю.
Жавер тоже приблизился, теперь их отделяли считанные сантиметры. Он разглядывал Мадлена с живым интересом, и от этого взгляда по коже пробегала дрожь.
— Вы тоже кажетесь мне крайне интересным… собеседником, — Мадлен взял руку Жавера в свою, провел пальцем по ладони, а затем — выше, по обрубку между мизинцем и средним пальцем. От этого дыхание инспектора сделалось прерывистым и частым. Мадлен знал, что истолковал все правильно.
— Это не противоречит вашему уставу? — он поднес руку Жавера к своим губам, тот заворожено наблюдал за каждым действием Мадлена.
— В уставе об этом ничего не написано, — Жавер с шумом вдохнул, когда губы Мадлена коснулись культи, и, казалось, совсем перестал дышать, когда по ней ловко заскользил язык.
Он резко убрал руку и посмотрел в глаза Мадлену. Зрачки Жавера были расширены, а взгляд немного безумным.
Поцелуй вышел неуклюжим и голодным, словно они были подростками с переизбытком гормонов. Мадлен едва не прикусил инспектору язык. Где-то на грани сознания зародилась злорадная мысль. Как легко он мог бы сейчас уничтожить инспектора. Достаточно всего одной капли крови, спермы. Риск заражения так высок. Нет!
Мадлен резко отстранился и выдохнул.
— Мадлен? Что случилось?
— Прости, Жавер, мы не должны. Это все виски.
— Я не понимаю.
— Я тоже. Но мы не должны этого делать. Думаю, тебе пора.
Жавер не стал возражать или расспрашивать дальше. Не говоря ни слова, он покинул дом и тихо закрыл за собой дверь. Мадлену нестерпимо хотелось броситься следом и попросить прощения, придумать хоть какую-то важную причину. Но он сидел на диване, словно прикованный и сверлил взглядом стену.

***

День на работе выдался напряженным и долгим. Уже перевалило за полночь, когда он начал собираться домой. Так долго он никогда не задерживался. Козетта будет волноваться, а он так и не удосужился ей позвонить. И никак не мог набраться смелости, чтобы поговорить с ней об этой «Азбуке».
Мадлен вышел из офиса и направился к машине через лабораторию. Неожиданно он услышал приглушенные голоса. Неужели кто-то тоже задержался допоздна? Но он всегда настаивает, чтобы сотрудники уходили вовремя. Мадлен прижался к стене и начал слушать.
— Анжольрас, это плохая идея. Мадлен меня убьет. — Неужели это был голос Жоли? Что все это значило?
— Ты сам это предложил. К тому же, мы действуем ради общего блага, помнишь?
— Ладно, но я не хочу неприятностей. Давайте просто по-быстрому взломаем эту базу данных и уйдем отсюда.
— И моргнуть не успеете, как все данные будут у нас. И мы узнаем все о тайных помыслах и черных делишках Контроля, - вступил в разговор третий голос.
— Грантер, просто замолчи и займись делом.
Мадлен подошел поближе к двери и выглянул в щель. Внутри находилось с десяток молодых людей. Они столпились вокруг одного из компьютеров.
— Черт, а тут хорошая защита. Программисты Контроля не зря свой хлеб едят.
— Быстрее, Грантер, - поторопил тот, кого звали Анжольрасом – юноша с длинными светлыми волосами.
— Я стараюсь! Стараюсь, понял? Это не так просто.
— Когда данные будут у нас, мы опубликуем их в интернете и в независимой прессе. Думаю, у Контроля будут большие неприятности, — говоривший был явно знаком Мадлену. Но откуда? О, нет. Это же парень Козетты, Мариус. Какого черта он здесь делает?!
— Не торопись праздновать, Мариус. Неизвестно, что там.
Если этих мальчишек поймают, это будет катастрофа. Козетта и он сам будут втянуты в эпицентр грандиозного скандала. И кто знает, может, это закончится разоблачением.
— Есть! — победоносно выкрикнул Грантер. — Выкуси, Контроль, мы тебя поимели.
— Я так не думаю, — раздался голос Жавера.
Мадлена словно окатило ледяным душем. Вот теперь точно все пропало.
Инспектор держал компанию под прицелом. Он обошел их кругом и теперь стоял спиной к Мадлену.
— Отойдите от компьютера и повернитесь лицом к стене.
— Вам нас не запугать. Вы один, а нас много.
— Живо, я сказал! — Жавер потянулся за рацией, чтобы вызвать подмогу.
Времени на раздумья не было. Мадлен в любом случае пропал, в этом не было сомнений. Надо было думать о Козетте. Он тихо приоткрыл дверь и напал на Жавера сзади. Инспектор за эти годы явно улучшил свои боевые навыки. Он ловко перекинул Мадлена через себя и кинул на него единственный пораженный взгляд, прежде чем переключить внимание на подростков. Те бросились всем скопом, но даже так с инспектором было нелегко справиться. Ситуация странным образом поменялась. Теперь Мадлен был в роли ловца, а Жавер — загнанным зверем. Отступать было некуда. Он перешел черту. Мадлен вновь ринулся на Жавера, и они сцепились, словно пара бойцовских псов, забыв об остальных. Удары сыпались один за другим, без разбору. У Жавера была разбита губа и снова кровоточила зашитая скула. Он был слабее, но отбивался с яростью, которая придавала ему сил. Наконец, Мадлен несколько раз приложил его головой об пол, и все было кончено. Инспектор лежал без сознания.
— Месье Мадлен…
— Ни слова, Жоли. Все вы, просто молчите. Я ничего не хочу знать, — тяжело дыша, Мадлен свалился в одно из кресел. Он был слишком стар для такого. Жавер на полу зашевелился и тихо застонал.
— Вам лучше его связать, если не хотите повторения драки.
— Да, конечно. Грантер, в подсобке есть веревка. Принеси.
— А ты, — он поманил пальцем Мариуса, — ты внимательно слушай. То, что здесь произошло… я сделал это ради Козетты. Она, похоже, любит тебя. И я не хочу, чтобы ее сердце разбилось. Поэтому лучше всего тебе сейчас бежать отсюда. И мы оба забудем, что ты был на моей фабрике. Ясно?
Мариус кинул виноватый взгляд на Анжольраса.
— Иди уже, Ромео, — ответил тот, привязывая полубессознательного Жавера к стулу.
— Что касается остальных, делайте, что собирались. Взламываете свою базу данных. А потом тоже убирайтесь прочь.
— А с ним что?
— С ним я разберусь. Как-нибудь.
— Эй, народ. Как раз насчет базы данных… это подстава.
— Что?
— Ловушка, фейк. Называйте как угодно. Тут нет никаких тайн Контроля. Бетонная стена. Ничего.
— Конечно, там ничего нет, — глухо рассмеялся Жавер, окончательно придя в себя. — В Контроле не идиоты работают, чтобы вот так легко давать доступ к секретным данным.
— То есть это ловушка?
— В некотором роде. Так мы вычисляем взломщиков вроде вас.
— Ладно, — спокойно сказал Анжольрас, — у нас нет доступа, но есть вы.
— Пытать меня будете?
— Не совсем. В этом шприце содержится штамм вируса Фебрис. Выживают трое из десяти зараженных, но вы это и так знаете, — он снял защитный колпачок и поднес шприц к руке Жавера.
— Что вы творите? — прошипел Мадлен на ухо Жоли.
— Не волнуйтесь, там не Фебрис. Мы хотим его запугать, а не убивать.
— Ну, что скажите? — продолжал Анжольрас, медленно закатывая рукав формы инспектора.
— Что именно я должен сказать? Хотите убить меня — делайте это поскорее.
Анжольрас с каменным лицом ввел Жаверу содержимое шприца.
— А теперь подождем.
— Подождем, — согласился Жавер, бросив на Мадлена презрительный взгляд.

Через полтора часа у Жавера начали проявляться первые симптомы. Дыхание участилось, на лбу проступила испарина. Инспектор демонстративно игнорировал их и бросал на Мадлена и взломщиков злобные взгляды.
— Если все нам расскажете, мы поместим вас в стерильный бокс. Шансов выжить будет гораздо больше.
— Я должен признаться в страшных преступлениях против человечества? В том, что отстреливаю Носителей, как кроликов?
— Признайте, что Контроль что-то замышляет. Что-то ужасное и бесчеловечное.
— Что натолкнуло тебя на эту мысль, мальчишка?
— Охрана карантинов усилилась, даже добровольных. Военных и копов стало гораздо больше, пропаганда против Носителей усилилась. Мы не слепые, инспектор. Вы собираетесь уничтожить их всех? Думаете раз и навсегда избавиться от угрозы?
Жавер хотел засмеяться, но вместо смеха у него вырвался кашель. Невооруженным глазом было видно, что у него сильный жар.
— Это ненормально. Что вы ему вкололи? — спросил Мадлен, на этот раз громко. Шутка затянулась и перестала быть смешной.
— Обычный грипп. Но симптомы не должны развиваться так быстро. Я не понимаю, в чем дело.
Игнорируя испепеляющий взгляд инспектора, Мадлен взял у него немного крови и положил в анализатор. Аппарат противно запищал и отобразил на дисплее результат.
— Он заражен. Это Фебрис.
— Но этого не может быть. Там был только грипп. Как он мог заразиться?
— И правда, как?- спросил Жавер, сверля Мадлена взглядом. К горлу подступила тошнота. Он знал, как вирус попал в кровь инспектора. Они оба знали, как знали и то, что никакого «месье Мадлена» тут нет. Есть только Жан Вальжан. Безупречная маска сорвалась вниз и разлетелась на тысячу осколков.
— В стерильный бокс его, быстро. И следите, чтобы он ничего себе не сделал.
Пока Жавера запихивали в бокс, Вальжан побежал в хранилище, туда, где лежали экспериментальные лекарства. Вот она маленькая желтая таблетка. Их последняя разработка. Средство, облегчающее период замещения. Все тесты и моделирование показали позитивный результат, но на людях его еще не испытывали.
— Месье Мадлен, он буйным стал. Бросается на стены и требует, чтобы мы его убили, — на лице Жоли отразилась легкая паника.
— Дайте мне с ним поговорить. Наедине.
— Я бы не советовал. Он опасен, может вас заразить.
— Не заразит, — уверенно произнес Вальжан и вошел в бокс. Ощущение было такое, будто он забрался в клетку с тигром.
— Жавер, я не хотел, чтобы так вышло. — Можно было не бояться, что их услышат — бокс звуконепроницаем.
— Не хотел, Вальжан? Ни секунды не думал об этом? Не ври мне.
— Я не вру. Сейчас не вру. Жавер, пожалуйста, я хочу тебе помочь. Вот, — он достал пузырек с таблеткой, — это экспериментальное средство. Результат наших исследований. Она должна увеличить твои шансы на выживание.
Жавер упрямо замотал головой.
— Неужели ты не понимаешь? Я не хочу выживать! Я не хочу становиться таким, как ты! Когда я сказал тебе, что готов на все, чтобы не быть угрозой для общества, я не шутил. Я был готов к этому. Еще тогда, когда ты… когда остался без пальца. Я ведь тогда был почти уверен, что заразился. И решил для себя, что лучше умру, чем стану Носителем.
— Но карантины…
— Карантинов скоро не будет. Скоро ничего не будет. Хочешь знать страшный секрет Контроля, который так хотели услышать твои юные друзья? Он прост. Мир катится в пропасть. Все попытки создать лекарства провалились. Вирус выходит из-под контроля, смертей становится все больше. Скоро карантины понадобятся тем, кто еще не заразился.
— И поэтому ты вот так просто сдаешься? Бросаешь все и позорно бежишь?
— Я подаю в отставку.
— Ладно, если не хочешь спасать себя, то помоги спасти других. Прими эту чертову пилюлю. Если она подействует, значит, у человечества еще есть шанс. А потом можешь делать с собой, что хочешь.
— Стать для тебя лабораторной крысой, Вальжан? — он скривился. — Ладно, все ради науки.
Жавер закинул таблетку в рот и уселся на пол. Вальжан сел рядом с ним.
— Знаешь, а тебе шла эта маска, «месье Мадлен». Сидела, как влитая. Я мог так и не узнать, кто ты на самом деле.
— Я бы сам рассказал, рано или поздно. Как только обеспечил бы будущее Козетты и передал фабрику в надежные руки.
— Зачем тебе рассказывать? Никто бы тебя не раскрыл.
— Если я скажу, что устал врать, особенно тебе, ты поверишь в это?
— Я не знаю, во что верить, когда дело касается тебя, — Жавер теперь смотрел ему прямо в глаза, словно ища в них ответы на какие-то свои вопросы.
— Так. У тебя дома... чего ты хотел?
— Я не знаю, Жавер. Я просто… ты был так близко и явно чего-то ждал. Я не головой тогда думал, это точно.
— Я думал головой.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что вы мне нравились, месье Мадлен.
— А сейчас? Если бы я предложил тебе послать все к черту и уехать куда подальше?
— Кажется, не у одного меня тут жар. Я ведь умереть сейчас могу.
— Не умрешь. Ты упрямый ублюдок, — рассмеялся Вальжан, и Жавер неожиданно к нему присоединился. Взломщики за стеной бокса смотрели на них с подозрением и о чем-то шептались.
— Я серьезно, Жавер. Тебе ведь все равно, что дальше делать со своей жизнью.
— Тебе — нет. У тебя есть дочь, фабрика, свое место в этом мире.
— Козетта уже взрослая, ей будет безопаснее без меня, а фабрику я и так планировал продать. Эти «Друзья Азбуки» хоть и немного импульсивные, но делают хорошее дело. Я оставлю им и Козетте результаты исследований, все необходимые инструкции, формулу лекарства. Может, они и смогут спасти человечество.
— Это вряд ли. Но пусть попытаются. Должен же кто-то бороться, хотя бы для вида.
— Так… ты согласен?
— В Атлантическом океане есть один остров — карантинная зона первого класса, для самых богатых. Таких ты еще не видел.

***

Солнце медленно опускалось над Атлантикой, отбрасывая ярко-оранжевые отблески на водную гладь. Мадлен заворожено наблюдал эту картину, словно на свете не существовало больше ничего, кроме этого огромного огненного диска.
— Твой коктейль. Кола у них кончилась, поэтому будешь пить пина-коладу.
— В моем возрасте несолидно пить пина-коладу, — проворчал Вальжан, но все же взял стакан из рук Жавера. — Эй, а почему у тебя пиво?
— Ты же пиво не заказывал.
— Туше. Так, за что мы пьем?
— Дай подумать. Мир летит в пропасть, мы застряли на этом острове без права его покинуть, наш сосед — крикливый болван. Предлагаю выпить за конец света.
— За конец света, — повторил Вальжан, улыбнувшись Жаверу. Это был далеко не самый худший Апокалипсис на его памяти.

Драбблы | Мини ч.1 | Мини ч.2 | Миди ч.1 | Миди ч.2 | Скачать все тексты